Нерассказанная история: плач 100-летней татуировщицы

Между северными территориями Индии и границей государства именуемого Мьянма, высоко в горах находится мир древней народности Нага. Увы, но этот народ исчезает, а вместе с ним исчезают и его вековые традиции. В традициях народа Нага многие тысячи лет находит своё место и татуировка, которая также уходит в небытие. Макуи Лайниу – татуировщица возрастом в 100 лет, она плачет о том, что её народ исчезает и становится лишь частью истории.

Племена народа Нага процветали до тех пор, пока в эти края не пришли завоеватели, колонизаторы и христианские миссионеры. Изоляция от внешнего мира была одним из главных факторов, который позволил этому народу сформировать достаточно развитое общество и культуру. Но всё это закончилось тогда, когда европейцы решили навести там свои порядки под предлогом спасения душ этих, тысячи лет верующих в своих богов, людей.

Сражения между войсками союзников и японской армией в ходе Второй Мировой Войны, а затем установленные новые границы, разделили до этого единый народ Нага на две части. Затем вплоть до наших дней государство Мьянма находилось под управлением военной хунты. В стране было попросту запрещено свободное передвижение, а о туризме речи вообще не шло. О народе Нага на некоторое время забыли, и это послужило тому, что и сейчас в тех краях можно увидеть, как жило коренное население тех мест сотни лет тому назад.

В своём ветхом жилище 100-летняя Макуи Лайниу поёт традиционную песню, которая представляет из себя поэму-плач по уходящим традициям её народа. В 1940 году её деревня отошла к территориям Мьянма, в результате вступивших в силу европейских колониальных законов, которые никоим образом не имели отношения к жизни местного населения. Затем в её деревне разместились бирманские войска – военные насильно заставляли жителей деревни говорить на чужом для них языке. Запрещали исповедовать свою языческую религию, запрещали традиционные татуировки, насильно обращая людей в Буддизм. Кстати, во время военной оккупации народные песни, подобные той, которую поёт Макуи Лайниу, были также запрещены.

«Мои татуировки – это моя гордость! Я такая красивая потому, что они есть у меня! Если вы танцуете, то танец будет много прекрасней, если у Вас есть татуировки. Украшения на ваших руках гораздо лучше смотрятся, если у Вас есть татуировки. До последних времён я никогда не снимала свои браслеты, даже когда работала на уборке риса».

«Я всю свою жизнь делаю татуировки, и очень хорошо помню какую и кому я сделала. Помню, какой именно рисунок подарила каждому. Я помню те времена, когда татуировки на лице молодых девушек делали их привлекательнее. Татуировщик у нас был очень уважаемым человеком. Когда его приглашали делать татуировки – это был всегда праздник и особенный день. Ему подносили еду и дарили другие подарки».

«Я была очень маленькая, когда мне сделали мою первую татуировку на лице. Потом я стала старше и, непосредственно перед замужеством, мне сделали татуировки на ступнях и кистях рук. Почему мне сделали татуировку на лице в совсем юном возрасте? Потому, что мои родители боялись, что какой-нибудь бирманский военный мог насильно взять меня в жёны. Старейшины нашей деревни запретили нам выходить замуж за бирманцев. Нам следовало выходить замуж только за наших соплеменников».

«Татуировка на лице – наша древняя традиция. Но оккупанты запретили нам их делать. Когда правительство издало закон, запрещающий заниматься татуировкой, мне пришлось ему подчиниться. Если находили тех, кто делал себе или кому-либо татуировки, то они несли наказание, оба».

«Сегодня мало кто хочет делать наши традиционные татуировки, тем более на лице. Я больше не обучаю этому ремеслу молодых людей, они не хотят учиться этому. Но я не сильно сожалею о таком положении вещей. У меня семь внуков и я хочу, что бы все они получили хорошее образование и больше никогда не работали в поле или на ферме».

«Когда я была маленькая, мои родители запретили мне идти в школу, они требовали, что бы я работала в деревне вместе с ними. Я и сейчас бы пошла в школу вместе с маленькими девочками! Но мне уже больше, чем 100 лет».

Смотрите также: